Im Westen nichts Neues
«и веки разъедало дымом,
конечно, только им, до слёз»
Т. Кр.
Облако в небе идёт кораблём.
Ранний торжественный час.
Если сегодня мы вас не убьём,
думайте завтра про нас.
Я понимаю, что вам нелегко –
кровь и говнище, и вши.
Но если можно стрелять в молоко,
в сердце стрелять не спеши.
В поле – пшеница, глаза васильков.
Осенью всё загниёт.
Жарко с утра. Но «чилийских» штыков
вряд ли расплавится лёд.
Я достаю из штанов карандаш.
Если я буду убит,
может быть, ты ей письмо передашь,
добрый француз или бритт.
Девка хорошая – кровь с молоком,
пела в церковном хору.
Жаль мне, что с нею ты не был знаком
раньше, чем я здесь помру.
Многого жаль мне – пшеницу, цветы,
облако над головой.
Жаль, что, наверно, мне встретишься ты
в следующей штыковой.
-2-
Небесные
В сумерках районная столовка.
Тёплый кофе, сладкий маргарин,
пахнет рыбой, варится перловка,
вытекает желтизна витрин.
Мужики в замасленном и мятом,
грузчики, рабочие в порту,
люди с настоящим ароматом
здесь подносят стопочку ко рту.
Байрон, выбирающий натуру
для стихов про духов мятежа,
заходи! Гляди на клиентуру –
вот она сидит и ест с ножа.
Кадыки торчат из-под щетины.
Это впрямь – мятежный страшный сброд,
то ли рыбаки из Палестины,
то ли гладиаторы. Но вот –
закусили сладкую, рыгнули,
и пошли на выход не спеша,
реплики теряя в общем гуле,
сложенными крыльями шурша.
-3-
Сельский клуб, танцы, 1946
Е. Ч.
В сельском клубе музыка и танцы,
и, от первача слегка хмельны,
приглашают девушек спартанцы –
юноши, пришедшие с войны.
Женское встревоженное лоно,
паренька корявая рука –
и течёт из горла патефона
вечности горячая река.
Пахнет от спартанцев спелой рожью.
Звёзды нависают над рекой.
Женщины – не справиться им с дрожью.
Паренькам – с голодною рукой.
Прижимают женщин, женщин гладят.
Мирный год – он первый, вот он – тут.
У спартанских юношей во взгляде
ирисы сибирские цветут.
Музыка играет. Дым струится.
И дрожат в махорочных дымках
рядовых классические лица,
васильки наколок на руках.
Владислав Пеньков
Тёплый кофе, сладкий маргарин,
пахнет рыбой, варится перловка,
вытекает желтизна витрин.
Мужики в замасленном и мятом,
грузчики, рабочие в порту,
люди с настоящим ароматом
здесь подносят стопочку ко рту.
Байрон, выбирающий натуру
для стихов про духов мятежа,
заходи! Гляди на клиентуру –
вот она сидит и ест с ножа.
Кадыки торчат из-под щетины.
Это впрямь – мятежный страшный сброд,
то ли рыбаки из Палестины,
то ли гладиаторы. Но вот –
закусили сладкую, рыгнули,
и пошли на выход не спеша,
реплики теряя в общем гуле,
сложенными крыльями шурша.
-3-
Сельский клуб, танцы, 1946
Е. Ч.
В сельском клубе музыка и танцы,
и, от первача слегка хмельны,
приглашают девушек спартанцы –
юноши, пришедшие с войны.
Женское встревоженное лоно,
паренька корявая рука –
и течёт из горла патефона
вечности горячая река.
Пахнет от спартанцев спелой рожью.
Звёзды нависают над рекой.
Женщины – не справиться им с дрожью.
Паренькам – с голодною рукой.
Прижимают женщин, женщин гладят.
Мирный год – он первый, вот он – тут.
У спартанских юношей во взгляде
ирисы сибирские цветут.
Музыка играет. Дым струится.
И дрожат в махорочных дымках
рядовых классические лица,
васильки наколок на руках.
Владислав Пеньков
