как несуразна в наших дебрях…
полузарница-полумгла,
полумечта-полуидея
моя. но в том моя насквозь -
до пяточек, побитых галькой;
до, из-под чёлки наискось,
глаз полыхнувших, как нагайкой
обжёгших; до худых локтей;
до, в ссадинах всегда, коленей;
и до мальчишечьих волнений,
едва заметных в темноте.
как плакала она, когда
на простыне кинотеатра
чужих иллюзий города
уничтожала клеопатра;
как о красивых рыбаках
твердила; танцевала сальсу;
как был мне непривычен, как
люб говорок её москальский;
как горячо она клялась
вернуться через год и после;
как, осознав, какую власть
имеет надо мной, «не бойся»
в конверте с локоном внутри
оставила; и как смеялась,
когда моих желаний ярость
меня сумела обхитрить.
как нежен был её талант
выращиванья донкихотов;
как из кошачьих мягких лап,
расслабленных после охоты,
она выуживала то
полёвку, то птенца; как мило
под вопли григовских валторн
их в огороде хоронила;
и щепетильно как затем,
укутав в ленточку из шёлка,
моей влюблённости мышонка
зарыла между хризантем,
цветущих в октябре.
Яшка Казанова
